Главная → Экономика → Олеринский парадокс

Олеринский парадокс

Наращивая поголовье, оленеводы не выигрывают в заработной плате

Когда высокий статный с искрящимися глазами Иван Буханцов появился на пороге редакционного кабинета, невольно возник вопрос: «Неужели в оленеводство пришла золотая молодежь?». Но чем больше мы общались, а потом созванивались по телефону, тем было очевиднее: он один из будущих лидеров Арктики. Вот только бы в противостоянии — не с природой, он как раз с ней на «ты», а с сегодняшними реалиями у него хватило сил доказать не только себе, но и другим, что древняя отрасль может возродиться.

Любовь к тундре передается с генами

В том, что тридцатилетнему юкагиру жизнестойкости не занимать, я нисколько не сомневаюсь. В шесть лет Иван остался без матери, в восемнадцать — без отца. В селе Андрюшкино, откуда он родом, четверым детям Александра Ивановича Буханцова — сыновьям Федору и Ивану и дочерям Анне и Зинаиде стала мамой Мария Дмитриевна. Когда Иван учился в начальных классах, она пришла к ним в дом с дочерью Катей. Некровные брат с сестрой дружны, как родные.

Родители Ивана к оленеводству никакого отношения не имели. Но на участке «Харчи» в 25 километрах от Андрюшкино, где он проводил каникулы, жили бабушка с дедушкой, которые занимались охотой и рыбалкой. Это они, мудрые и умелые, передали ему любовь к бескрайней тундре, научили выживать и развиваться в далеко не самых перспективных с точки зрения будущего местах.

Получив специальность экономиста-менеджера в ЯГСХА, Иван вернулся в Андрюшкино и пошел работать в родовую общину «Чайли». Долгов у нее оказалось столько, что рассчитаться по ним было невозможно. Проработав полтора года, он забрал в виде пая 1870 оленей и создал с опытными оленеводами сельскохозяйственный производственный кооператив — кочевую родовую общину « Олёринский », где стал работать бухгалтером. Вскоре его забрали в армию, но после службы в Биробиджане он вернулся в сельхозкооператив уже главным бухгалтером. Это было в 2010 году, а в начале 2014‑го его избрали председателем кочевой родовой общины.

Либо прибыль, либо прирост

Образ жизни коренных малочисленных народов Севера, к которым относятся юкагиры, особая тема. В семейных бригадах объединяются представители нескольких поколений: от стариков до подростков. Это важно для воспитания молодежи, передачи опыта и знаний на ежечасном личном примере. Год за годом кочуют оленеводы по тундре, спасая свои стада от голода, болезней и хищников. Чтобы уберечь от гнуса, приходится вести их на побережье Восточно-Сибирского моря, где чувствуется холодное дыхание Северного Ледовитого океана, а потом в середине лета возвращаться обратно. Расстояния в 500 километров по арктической тундре, где кочевий на сотню километров всего ничего — естественная часть жизни.

Сегодня основам оленеводства учат в Нижнеколымском колледже народов Севера, но, как бы ни старались учителя прививать интерес к рабочей профессии, этим нужно жить. Говорят, что эвены без оленя — не эвены, а юкагиры без кочевой жизни — не юкагиры. Как нужно смотреть за оленями, чтобы поголовье год за годом росло, в СПК « Олёринский » знают на собственном опыте. Увеличить за несколько лет число домашних оленей с неполных двух до четырех с лишним тысяч, получить в прошлом году 1344 тугута, которых надо сохранить, отказаться ради этого от массового забоя, позволяющего наращивать доходы и иметь от продажи мяса достойную зарплату — это только со стороны может показаться просто.

— Возрождение оленеводства нужно осуществлять двумя путями — весомой оплатой труда и вливанием в отрасль молодых кадров, — размышляет Буханцов. — В оленеводческих хозяйствующих субъектах финансовая ситуация зависит от того, сколько субсидий направляется по линии Минсельхоза из республиканского бюджета и сколько денег хозяйства могут платить от реализации мяса сами. В горно-таежной зоне у оленеводов оплата труда выше, в тундровой она ниже, и предпосылок для роста нет. Нашей родовой общине, которая занимается наращиванием поголовья оленей, делать доплаты не из чего. Поэтому оленеводы « Олёринского » получают по 11–12 тысяч рублей, бригадиры — 14. Пойдут ли молодые работать на такую зарплату, которая на самом деле ниже минимальной, составляющей в республике 12515 рублей, большой вопрос. Из 29 членов нашей общины молодых оленеводов только восемь. Из четырех рыбаков молодых никого.

Как бы нам ни хотелось сделать оленеводство действительно высокорентабельным, объективных факторов для этого нет. Прибыль за счет субсидий выходит только на бумаге. Получаем федеральную поддержку за наращивание поголовья в размере 1596 тыс. рублей и расходуем ее на содержание стада, республиканские субсидии в размере 496 тыс. рублей — на возмещение части оплаты труда, небольшие средства — на прирост маточного поголовья, материально-техническое обеспечение, двухразовую корализацию. И при этом мы едва сводим концы с концами. А ведь нам нужно строить корали, оленебазы, как-то стимулировать своих работников, чтобы они не разбежались. Когда говорят, что возрождение оленеводства — вопрос времени, мне бы очень хотелось увидеть его реальные очертания.

Так что с зарплатой?

После сказанного захотелось сверить, что говорили в Министерстве сельского хозяйства и продовольственной политики о повышении в этом году заработной платы оленеводов, которая должна вырасти чуть ли не на 20 тыс. рублей, с тем, какая она получится на самом деле по итогам первого квартала. Если верить сравнительному анализу объемов субвенций, передаваемых МО по новой методике на 2014 год, то объем финансирования Нижнеколымского улуса, где кроме « Олёринского » работают еще три общины, по сравнению с прошлым годом сократится на 314 тыс. рублей.

В Управлении сельского хозяйства администрации района, куда перечисляются средства на оплату труда хозяйствующим субъектам, сообщили, что налоговые отчисления с заработной платы оленеводов увеличатся с 20% до 27%. Но за счет субвенций «на руки» оленеводы будут получать столько же, сколько в прошлом году.

МСХиПП направляет на фонд оплаты труда 75% от того размера зарплаты оленеводов, который положен, исходя из ставки, установленной министерством и районным управлением сельского хозяйства. Оставшиеся 25% предприятия направляют из собственных средств, которые, оказывается, есть не у всех. Появятся они только тогда, когда хозяйство начнет получать реальную прибыль.

Вопрос «Что с зарплатой оленеводов?», который «Якутия» поставила месяц назад, когда в редакцию с такой же проблемой обратилось руководство БГУП «Ючюгейское» Оймяконского улуса, так и остался непроясненным. Если оленеводы « Олёринского » Нижнеколымского, увеличивая ежегодно поголовье, не станут зарабатывать больше, то подходы к стимулированию оплаты труда тружеников тундры оказываются за гранью понимания.

Газета "Якутия", 08.04.2014 г.